Звоночек 2[СИ, закончено] - Михаил Маришин

Маришин Михаил Егорович

Звоночек 2

Затянувшийся отпуск

Эпизод 1

А как прекрасно всё начиналось! Пусть, предложение отдохнуть и было оформлено доведённым до ручки Лаврентием Павловичем, как выбор между южным берегом Белого моря или северным Чёрного, но поступило оно своевременно. Я и сам подумывал, что пора остановиться и осмотреться, но всё время тянулся как ишак за морковкой, ещё чуть-чуть, вот это доделать, результатов вот этих испытаний дождаться, проверить новое предложение молодого конструктора. В результате всё так бы и шло, если бы АНТ не попытался навешать мне оплеух. Некрасивая, конечно, история получилась, особенно перед Чаромским неудобно теперь. Ну, что мне стоило выразить своё мнение потактичнее? Нет, рубанул правду-матку. А потом бегал от Туполева по кабинету, уходя от ударов. Бить светило советской авиапромышленности в ответ я себе позволить не мог, вдруг мозги отшибу, кто тогда бомбардировщики делать будет? Хорошо, что Коля-телохранитель, заскочив в кабинет и правильно оценив ситуацию, навёл порядок, ловко скрутив Андрея Николаевича и не повредив при этом его драгоценную голову.

Так и пришлось, бросив всё, срочно выехать на юг. Впрочем, за три месяца сделано было немало. Новый ТНВД был практически уже готов, благодаря тому, что в нём широко использовались детали предыдущего. Механизм опережения впрыска и регулировки подачи топлива остались практически без изменений. Абсолютно новыми деталями были двух- или четырёхпозиционные вращающиеся клапаны-распределители. Для того, чтобы обеспечить их привод пришлось изменить компоновку ТНВД и расположить плунжеры параллельно валу двигателя, что, в свою очередь, потребовало введения в конструкцию нового кольцевого толкателя с двумя или четырьмя выступами. И если клапана были упрощением конструкции, даже в случае оппозитного двигателя, снижавшим количество прецизионных деталей насоса с четырёх до трёх, то толкатель потребовал достаточно кропотливой работы по поиску оптимальной технологии его серийного изготовления, которая до сих пор не завершена. Минусом была и необходимость упорного подшипника между кольцом толкателя и картером двигателя. В общем, это был некий компромисс между распределительным и многоплунжерным типами ТНВД, позволяющий строить двух- и четырёхцилиндровые моторы, такие как сто-второй и сто-четвёртый, всего с одним плунжером, а добавив второй — четырёх- или восьмицилиндровые Х-образники. Опытный образец сейчас как раз проходил испытания на ресурс на стенде в комплекте с ЗИЛ-Д-100-2, если мотор сдохнет первый — мы победили.

А вот с танковыми моторами вышла натуральная засада, или подстава, даже не знаю, как сказать. Ленинградцы, решив самостоятельно форсировать Д-130 до 500 сил, увеличили наддув и подачу топлива. При таком подходе подшипник компрессора должен был развалиться сразу, но, каким-то чудом, он выдержал те несколько минут, что потребовались, чтобы оборвались внешние шатуны, и поршень, пробив картер, вылетел в цех как из пушки. В результате взрыва и пожара никто серьёзно не пострадал, что могло отрезвить излишне ретивых. Конструкцию усилили, добились всего 300 сил по сравнению с исходными 280-ю, из-за увеличения массы подвижных частей. Следующим шагом было увеличение рабочего объёма за счёт удлинения цилиндра. Это потребовало времени и радикального пересмотра всей конструкции, но мощность даже снизилась из-за плохой продувки чрезмерно длинного котла. К тому же, двигатель не лез в МТО Т-28 по ширине. Тут-то мне и настучали про их художества. Когда приехал разбираться, оказалось, что они ещё и исходные чертежи и часть остнастки… Утратили, в общем. Получилось, что мы оказались дальше от намеченной цели, чем были даже в январе. Пришлось удовлетворять запросы танкостроителей за счёт московского опытного цеха, что, в свою очередь, задержало работы по 130-четвёртому двигателю. Этот мотор, за исключением компрессора, работы по которому шли с трудом, в основном из-за недоступности вычислительных мощностей, был готов только на бумаге и ожидал очереди на постройку. В отличие от Чаромского, нам не нужно было обеспечивать работу мотора в любом положении, поэтому, позаимствовав у него коленвал и центральный картер, мы ограничились только введением дополнительного, соединяющего два нижних цилиндра, картера-фундамента с клапанами, вместо кольцевой масляной магистрали. Такая конструкция теоретически допускала штатную долговременную работу при крене до 35 градусов, что для танка вполне достаточно. Попутно прорабатывался вариант, который я хотел предложить морякам. Он отличался тем, что блок был установлен "на ребро" для уменьшения ширины и более удобного размещения в машинном отделении корабля или подлодки. Он мог работать в любых условиях, если только судно не совершит оверкиль.

Вот так, оставив КБ на назначенного Берией, после моих январских стенаний о нехватке кадров, заместителя, Николая Романовича Брилинга, досрочно освобождённого по такому случаю, схватив в охапку жену, в свою очередь оставившую хозяйство на Машу, и, само собой, сына, 25 апреля я уже ехал в поезде. Соседнее купе занимали мои прикреплённые, а ещё в вагоне разместились семеро погранцов, выпускников Ново-Петергофской школы, оказавшихся нашими попутчиками до самого пункта назначения. Эта тёплая компания получила, с моей лёгкой руки, коллективное прозвище "товарищи однофамильцы", так как каждый из них был настолько просветлён уставом, что даже во хмелю обращался к сослуживцу "товарищ такой-то". Впрочем, произносилось это с особенной интонацией и нескрываемым шиком, как бы подчёркивая принадлежность к закрытой группе или касте, отделяя своих от чужих. Погранцы были "везунчиками", закончившими школу с отличием, поэтому их было решено оставить на преподавательских должностях и границу теперь они увидят нескоро. Пятеро таких же счастливчиков, получив отпуск, решили ехать к родне, а эти, всем скопом, рванули по путёвке в санаторий. Я ехал и пытался разрешить вопрос, не нарочно ли это подстроено? "Усиление конвоя" выглядело просто идеально, народ дисциплинированный, служат в одном месте, все под присмотром. Но их выпустили 20 апреля, как раз тогда, когда случился инцидент с Туполевым. Получалось, что это либо чистая случайность, либо АНТ — провокатор Меркулова. Поймав себя на мысли, что страдаю манией преследования, решил не забивать себе голову и принимать обстоятельства такими, каковы они есть.

Поезд довёз нас до Новороссийска, где мы, погуляв по городу и прикупив по случаю лёгкую летнюю одежду и обувь, пересели на рейс Черноморского пароходства до Батума, так как железная дорога по каким-то причинам временно не функционировала. Ходили слухи, что она реконструируется. Все попытки переодеть наших прикреплённых в более удобную "гражданку" натолкнулись на глухую стену непонимания, и мы, продолжали привлекать к себе внимание, постоянно находясь в обществе сразу троих милиционеров в форме. От Батума наш путь лежал на север, снова по железной дороге, проехав по которой около двадцати километров мы вышли на станции недалеко от скалистого мыса Цихисдзири. Там, в тени садов, притаилось трёхэтажное здание восточной архитектуры, бывшее раньше усадьбой какого-то аристократа, а теперь — ужасно секретным санаторием ОГПУ. Объект охранял аж целый сторож-грузин, лет семидесяти на вид, выходивший к воротам только тогда, когда надо было впустить автомобиль.

Внутри "советизированный" особняк представлял собой типичный пример нарождающейся пролетарской архитектуры. Некогда просторные внутренние помещения были разделены внутренними перегородками на клетушки, в каждой из которых помещалось три железные кровати и столько же тумбочек. Комнаты были объединены попарно в блоки и имели одну общую прихожую, в которой стояла пара шкафов. Столовая, единственное не реконструированное помещение первого этажа, была общей, как и "баня", на самом деле являвшаяся душевой совмещённой с прачечной. Контингент отдыхающих был достаточно однородным, в основном молодые командиры погранвойск с "северов", многие семейные, с жёнами и детьми. Всего набиралось около полутора десятков пар и столько же холостяков, но с прибытием нашей группы соотношение ощутимо изменилось. Погранцы спешили использовать период весенней слякоти и хорошенько отдохнуть перед открытием очередного "летнего сезона охоты" на буржуйских нарушителей рубежей социалистического отечества.

Следующие три недели были для меня самым беззаботным временем за последние годы. Немного напрягало только повышенное внимание к моей персоне врача-психиатра. Но, к несчастью для врача, бывшего молодой и очень привлекательной женщиной, моя жена поняла всё по своему, поэтому, красавица Ольга Павловна, к величайшему сожалению всей холостяцкой компании, сама уехала "на лечение" в неизвестном направлении. Повод был существенный, на протяжении пяти суток, по нескольку раз за ночь, она будила весь санаторий душераздирающими воплями. Причём, последний раз она кричала не одна, а на пару с Колей-телохранителем, который воспользовался тем, что Ольга уже второй день пыталась лечиться алкоголем, напросился к ней "в гости", пообещав пуще глаза беречь покой и сон. Так и остались мы только с терапевтом и хирургом.